Основоположник Жанра. Александр Белобоков

Александр Борисович Белобоков ОСНОВОПОЛОЖНИК ЖАНРА *************************************** Мы были молоды. А советская власть - старая. Туповатая и сварливая. Реальность была беспросветна. А будущее не просматривалось. Мы собирались и выпивали. Я снимал все происходящее. А чтобы что-то получилось, приходилось включать свет. И меня за это ругали. А я помалкивал. *** Потом старая власть вдруг впала в агонию. Жизнь резко переменилась. Обозначилось будущее. Наверняка светлое. Да и настоящее уже стало ярким. Настолько, что я перестал включать свет. Мы по-прежнему собирались и выпивали. Я, как всегда, снимал крупным планом. Но лица уже не были молоды. И меня ругали за искажение черт. Я помалкивал. *** А потом я принялся монтировать. Мы собирались, выпивали. И я показывал сотворенное. «Затянуто» - корили меня. А я помалкивал. А похмельным утром воображал, как взойдет моя запоздалая звезда, и моё кино, небывалого жанра, оценят современники. *** Нас стало меньше, мы заметно постарели. Мы собирались, выпивали, я упорно показывал свое кино. Нетрезвые пожилые люди ленились ругать. И, пользуясь старческим их благодушием, я заговорил. О документальном кино. О собственном, уникальном кредо. О соединении искусства с коммерцией. Старики сочувственно кивали. В сторону Останкинской башни. Да я и сам глядел в ту сторону. *** На коммерческие каналы я соваться не стал. А через любезного посредника Запустил свое кредо на канал культурный. В виде как бы документального фильма. О как бы интимной жизни периода застоя. Эффект, как говорится, превзошел. Любезный посредник стремительно возник из телефонного безмолвия: «Очень! Очень! Очень! Тебя хотят видеть!» *** Канал «Куль-ту-ра» оказался рядом с метро «Парк куль-ту-ры». Нечаянное совпадение. Тогда как сам ПАРК Культуры от задуманной в его честь станции - весьма далек. Как и от собственно культуры. Так благонамеренное частенько оборачивается абсурдом. А случайное непременно таит сущностную закономерность. Правда, если разобраться, и абсурд не бывает случайным. *** Культурный начальник встретил меня с восторженной предупредительностью, будто живого классика. И его почтенные сотрудницы, когда было объявлено, что это пришел тот самый режиссер, что так трепетно выразил самое сокровенное их пленительного прошлого, дружно оторвали глаза от ворохов бумаг. И остановили на мне благоговейные взоры. И я почувствовал себя Артистом Вячеславом Тихоновым, ненароком сошедшим в контору со звездных небес. И от этого момента начал отсчет мой звездный час. Я принялся рассказывать О своем творческом пути (от кровати до монтажного компьютера и обратно). Персонал затаился и перестал отвечать на бесконечные звонки бесчисленных телефонов: А в ответ культурный начальник принялся рисовать пленительную картину ближайшей перспективы. В которой было место моим прежним творениям. В «Видеоарте» у Разлогова. И в «Документальном экране» у Шемякина. И где начиналась и уходила в неоглядную даль безграничная череда моих новых, каких пожелаю, проектов... Милейший этот человек был и ответственным начальником и, в одном организме, творческим руководителем всей культурной документалистики. И он был готов начать. С немедленного запуска полнометражного фильма. Про меня.... И мы витали на седьмом небе. Вместе с его прелестными сотрудницами. Целый звёздный час... *** Уж не знаю, как милые дамы пережили момент, когда, в конце концов, покинутые мною, остались перед ворохами постылых бумаг... *** А я медленно-медленно шел к метро «Парк культуры». Так медленно я здесь не ходил никогда. Ни в парк Горького в пятидесятые. Ни от Зэки в шестидесятые. Ни в Мансуровский в семидесятые. Ни из Первого меда в восьмидесятые. Ни в РенТВ в девяностые... Я шел ооооччень медленно. Сознательно растягивая блаженный час! И тут меня осенило. Ведь потрясшие «Культуру» кадры я запечатлел здесь же, за углом, в Мансуровском. Где в семьдесят третьем Мне посчастливилось снять В стареньком доме полу-квартиру. А в ней - запечатлеть эти сцены. Из интимной жизни эпохи застоя. Только через тридцать лет я узнал, Что именно в этом неприметном доме, ровно за пятьдесят лет до меня Приютилась знаменитая Мансуровская студия Вахтангова - очаг театральной культуры. В двухстах метрах и восьмидесяти годах от нынешнего канала «Культура» - с одной стороны. И в двухстах метрах и двух десятках лет От теперешнего метро «Парк культуры» - с другой... Случайность? Ли? И тут открылась геометрическая истина. Канал «Культура», метро «Парк культуры», Мансуровская студия - суть вершины равностороннего треугольника. Иным словом - правильного треугольника: ПРАВИЛЬНОГО! Вот она, важная сущностная Закономерность! Будущее определилось и резко приблизилось. *** Мы собрались и выпили. И я доложил подробности общения с судьбой, в лице распорядителя эфира. Народ пощёлкивал языками. И мы выпили за надвинувшееся на меня будущее. *** Мы собирались, выпивали. И я рассказывал о своём новом жанре. Народ безмолствовал. Мы собирались, выпивали. И я говорил, говорил... *** Шло время. А с канала никто не звонил. Шли месяцы. Распорядитель эфира будто пропал. Исчез вместе с моим будущим. Видимо, ответственный начальник Возобладал над творческим деятелем. Однако, утрата будущего, временная, как я полагал, меня совершенно не обескуражила. Сказалась многолетняя привычка вообще обходиться без оного. Я не оставлял своих занятий. *** Мы собирались, выпивали. Время от времени я показывал новые плоды трудов... И мужчины были предельно вежливы. Вежливость - мудрость старости. И мои старцы - мудрее мудрых, были лаконичны: Один изрекал «хороший фильм», другой ронял «достойный работа», третьи издавали еще более невнятные звуки одобрения. И мы продолжали выпивать. Дамы были безогляднее в выражении благосклонности. А особы экзальтированные даже иногда Целовали меня в щеку. Расчувствованный, я выпивал ещё и вещал об открытии жанра, о моей революции в документальном кинематографе: Иногда девушки удивлялись, Что про меня ничего нет в интернете. Я пил и восклицал патетически: «Помяните мое слово! Скоро, очень скоро любой житель планеты найдет мое имя во всемирной сети!». *** Мы пили и пили. *** А года через полтора в телефонный эфир ворвался голос из прошлого. Тот самый голос будущего: Это был, он, творческий руководитель, видимо, слегка придавивший в себе ответственного начальника. «Вам доверяется воссоздание подлиной истории убиенного Павлика Морозова...» *** Вот и наступило оно, будущее! Хоть и в лице прошлого. *** Мы собрались и, в связи с очередным наступлением будущего, Выпили. *** И я явился к творческому руководителю. И из трогательной речи этого чудесного человека, понял, что уже подготовлена ковровая дорожка на канале «Культура», что оркестр самого Спивакова готов грянуть в честь моего Павлика Морозова. Что после этого бесспорного шедевра по начальственному велению и моему творческому хотению грядет чреда новых, обеспеченных каналом «Культура» до самого конца моей славной жизни. Правда, когда я слушал речь сию, в меня вошло некое беспокойство. За судьбу ответственного начальника. Внутри художественного руководителя. Уж не задавлен ли до смерти? Да черт с ним, с ответственным, решил я. И ушел окрылённый. *** Мы собрались. И далеко не в первый раз выпили за пионера-героя Павлика Морозова. И мне было что сказать. О моем новом жанре. Обо мне в искусстве. Об искусстве во мне. И моём имени во всемирной сети... *** И потекли в трудах праведных дни и недели. *** На дороге к райским кущам я не позволял себе расслаблений. Мы не собирались и не выпивали! Шла работа. Но душили вменённые регламенты. И я осмелился намекнуть об этом творческому руководителю. И тотчас понял, что зря беспокоился за судьбу ответственного начальника. Живее всех живых, тот категорически ответил: «Это невозможно! Два по 26 минут. Минута в сторону - приравнивается к злоупотреблению, растрате, отмыванию, хищению!..» И тут моим аргументам не было места. *** Против ответственного начальника я всегда бессилен. Он - воплощение непререкаемости закона: Но есть художественный руководитель. Существо сомневающееся, душевное: Его сердце можно привести в трепет... И я наскоро смонтировал черновик желаемого, И попросил аудиенции. Доброжелательный творческий голос согласился. Завтра, в свой последний предотпускной день. Посмотреть и подумать. *** Назавтра, едва с порога, зазвучал ответственный голос начальника: «Это невозможно! Два по 26. И не более. Иначе - растрата, хищение». «Но я бесплатно, дарю!» «Тогда: злоупотребление, отмывание!» Потом была пауза. И сочувственный голос художественного руководителя Мягко произнес: «Ну что ж, давайте посмотрим». И, не отрываясь, он отсмотрел мой черновик. И опять была пауза. И я не знал, кто из двоих возьмет слово... «Прекрасно!»- зазвучал взволновааный голос. Это был творческий руководитель! Растроганый, он благословил удлиненный вариант. Безоговорочно. А ответственный начальник не произнес ни слова. И я решил, что случилось то естественное, которое частенько происходит с немолодыми киношными чиновниками: он заснул где-то в начале просмотра: *** А на следующий день они, душа в душе, укатили в отпуск. *** А мы собрались, выпили, и я изрек: «Чем худрук ни шутит, Пока начальник спит» *** А потом много работал. И все сделал, как хотел. *** К изумлению вернувшегося из отпуска ответственного начальника. В ответ на мое «Но Вы же разрешили», начальник, не моргнув, категорически заявил, что этого не было. Потому что быть не могло. Чем подтвердил мою догадку о короткой летаргии, постигшей его на просмотре. Я был озадачен: И, вместе с тем, обеспокоен. Судьбой творческого руководителя внутри совмещенного организма после их месячного отпуска.... Но тут, слава Богу: в конце беседы из самой глубины конгломерата послышался придушеный голос, произнесший что-то вроде «надо подумать». Правда, голос был очень слаб... *** Мы собрались, выпили, И мне было нечего сказать. *** Ну, а затем был шок. Когда я вдруг узнал. Что фильм поставлен в эфир. Узнал из программы на неделю. Казалось бы, такой факт должен радовать. Хотя бы потому, что близит час оплаты Если бы. Если бы при том не стало ясно, что от произведения отсекли ровно половину, 52 минуты, от конца. Без затей. Попросту. Молча. Ничтоже сумняшеся. Физически... *** «Абонент недоступен» «Абонент недоступен» «Абонент недоступен» Это совмещенный организм Отбыл в командировку. Поближе к восходящему солнцу. Ка-та-стро-фа. *** Я не стал обзванивать своих. Я никому не сказал о предстоящей премьере. Мы не собрались и не выпили. *** Но непостижимым образом невинного пионера Павлика Морозова, изувеченного очередной раз, Увидели все. От друзей детства - до подруг молодости. От учеников всех поколений - до сотрудников всех учреждений. От здравствующих друзей-приятелей - до их действующих и бывших жен. Кошмар начался сразу после эфира. За пару часов я наслышался О своей гениальности столько, Сколько могут слышать Только покойники На гражданской панихиде по себе. Славные люди хотели сделать приятное... И это стало мучительной пыткой. Когда я не мог сдерживать стона, То крепко закрывал рукой микрофон. Я пытался кому-то что-то объяснять. «Да успокойся, - говорили мне, ничуть не конфузясь, - фильм великолепен». А особо изощрённые умники соглашались: следы вмешательства заметны. Но достаточно и того, что есть, чтобы оценить степень авторской гениальности... Я был в положении отца с младенцем, уродившимся без ручек, без ножек и с личиком набекрень. Когда все вокруг восхищённо щебечут: какие красивые у ребенка глазки, ну, весь в папу... Вешая трубку, я не сдерживал стон... *** Мы собрались и выпили. И я молчал. И все молчали. И только один, То ли от полноты души, то ли из особого ко мне расположения, произнес: «А фильм-то - говно». Он был единственным из нас, кто во все времена жил в светлом настоящем. Но это не столь важно. Я умею ценить искренность. И я молча выпил с ним. *** Пресса, слава Богу, тоже промолчала, Может, по принципу: О покойнике - ... ничего. А, скорее, никто не понял увиденного. Да и какой отчаянный абсурдист смог бы предположить как возможное то простое и грубое, что было проделано с фильмом: Как, кстати, и с самим мальчуганом, Ровно 70 лет назад *** И тут на ум пришла отрезанная голова Берлиоза. Сдается мне, не обошлось без Воланда. И в случае с пионером, и в истории с фильмом: Ведь пока я корпел над «Павликом», Канал «Культура» Съехал от «Парка культуры», И, совершенно случайно, знаете ли, Прямо к воландовским Патриаршьим, А ведь они же (прости, Господи, мальчика) - Пионерские! Ну что тут скажешь! И был мне фактом переезда знак: разрушение ПРАВИЛЬНОГО Мансуровского треугольника. *** И что до Павлика - знаков не счесть. Первый - в четвертом классе, Когда я, круглый отличник, председатель совета пионерского отряда, схлопотал срамную четверку: Именно за изложение о героическом пионере Морозове. Две ошибки! (Да ещё две учительница не заметила) И все они - в речи Павлика на суде против папы. А потом, когда через 36 лет я, Не иначе как в порядке моральной компенсации, затеял в научпопе, так сказать «работу над ошибками» - Фильм про убиенного мальчика, знаки пошли от Генпрокуратуры и КГБ, от коллег и доброжелателей, от худсовета и съёмочной группы: Скандалы и склоки. Во время съемок, после съёмок и вместо съёмок. Интриги и ссоры. Даже драка: Но всё же, вопреки всему, результат был: исторические открытия свершились. К примеру, та короткая речь пионера, которую он произнес без запинки, а я сделал в ней четыре ошибки, та пафосная речь, что стала предметом моего детского срама - оказалась выдумкой, фальсификацией, подлогом: Самолюбие пионера Белобокова, таким образом, было реабилитировано, И на месте былого унижения едва ни принялась проростать небывалая гордость: Да кто узнал об открытиях? Грянули общественные катаклизмы. Они смели среди прочего и тот наш фильм: Чертовщина!.. *** Но нетленные мощи невинного пионера-стукача Стучат и стучат в моем сердце: Беда, но, похоже: не миновать мне очередного захода на территорию интересов Воланда: А надо б угомониться: На седьмом-то десятке: *** Ну, а Всемирная сеть попрежнему никак не могла выудить свою Золотую Рыбку - Александра Борисовича Белобокова *** Тем временем недоступный абонент вновь стал доступным. «Ну как же так?» - с порога вопросил я скорбно. «Вы сами во всем виноваты»- строго ответил ответственный начальник. «Ну, если разобраться...» - то ли подумал, то ли смиренно произнес я: Затем в его грустных честных глазах мелькнули признаки неравной внутренней борьбы. И тихий голос творческого руководителя вымолвил что-то неуловимо покаянное, в смысле нарушения моих авторских прав. И сокровенное: «Знаете, мне так нравится все, что Вы делаете!..» «На канале нет денег...» - вмешался вдруг ответственный голос. *** А мы собрались и выпили. И о чём было говорить? *** И прошли месяцы в трудах. И я решил напомнить о себе этому трогательному, раздираемому самим собой человеку. Один за другим я передал ему два свежих произведения. Одно он резко забраковал. Видимо, в качестве ответственного начальника. Другое - высоко оценил. Очевидно, как творческий руководитель. Но, тут же, другим голосом, уточнил, что в эфир фильм все равно не пойдет. И я знал, чей это голос. Тогда художественный руководитель, из последних сил превозмогая в себе ответственного начальника, со всей безответственностью творческого деятеля предложил мне написать заявку на четыре фильма. «Должно пройти»- оптимистически заключил он. «А то!»- скептически подумал я: *** Мы собрались и выпили За мерцающее светлое будущее. И я написал заявку. И отправил её: *** И позвонил через месяц, И услышал сдавленное: «Я не могу разговаривать, И еще через три месяца: «Я не могу разговаривать» - еле слышное: *** Иногда мне бывает жутко. Мнится удушенный руководитель. Да, с той поры он исчез из моего телефонного эфира. Вместе с моим вожделенным будущим. В виде ковровых дорожек. Оркестра, Разлогова, Шемякина, Спивакова, Заявкой на четыре фильма, Всех-всех, до конца жизни, моих проектов на канале «Культура», И фильма про меня, разумеется. *** Мы собирались и выпивали. И я уже не говорил о будущем. Как-то больше о прошлом. И это соответствовало содержанию и смыслу нынешней моей жизни. Которая целиком состояла из работы. А работа - из материала моей жизни прошлой. И именно моему прошлому, судя по всему, уготовано стать моим будущим. *** Мы пили. Потом ещё пили. И ещё. И все разом галдели. Черт-те о чём. И если я включал свое кино, это стали понимать как сигнал расходиться по домам.. *** Я работал, мы выпивали. И как-то кто-то сочувственно произнес: «Знаешь, а ведь в твоей жизни нет радостей». И я, не без удивления, обнаружил, что так оно и есть. То есть - нет. *** И я решил извлекать для себя радости Из подручного материала. Собственных творений. В результате, получилось что-то вроде ритуала. А удовольствия вышли сомнительными. Садо-мазохистскими. Просмотр назначался в конце посиделок. Садизм состоял в том, что до просмотра я никому не позволял выпивать. А мазохизм выражался тем, что каждый раз я с омерзением ожидал услышать про свой фильм одно и то же от одних и тех же. Как бы прочувствованное: «хороший», «достойный» И другие звуки вежливости. И мерзкое предчувствие всякий раз оправдывалось: мужчины, произносили, что всегда и как всегда. А я, в отсутствие возможности скрежетать зубами, говорил себе: «Поделом, поделом, терпи». И еще - я заранее мыл щеку, а экзальтированные дамы её целовали. Может, ради этого и стоило терпеть все остальное... И всё же: такую затейливую, изощренную радость нельзя не признать извращенной. *** Я работал. И мы выпивали. И я опять работал. *** И ВДРУГ - будто ослепительная молния на тусклом небе - ИЗВЕСТИЕ: «Мы нашли тебя в интернете». -Как? Что? -Написано: «БЕЛОБОКОВ АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ - ОСНОВОПОЛОЖНИК ЖАНРА» -И что еще? -И больше ничего. -Совсем ничего? -Совсем. *** ЧТОБ ЭТО МОГЛО БЫТЬ? БУДТО ПОСЛАНИЕ ИЗ БУДУЩЕГО! ДЛЯ МЕНЯ! ВО ВСЕМИРНОЙ СЕТИ! Я - «вечности заложник у времени в плену» Я знал, я верил! Всё сошлось! Мои мистические догадки обрели реальные черты: «БЕЛОБОКОВ АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ - ОСНОВОПОЛОЖНИК ЖАНРА» А остальное я допишу своими фильмами! *** Мы собрались, мы выпили. И я патетически завещал. Надгробие себе. От друзей и сочувствующих. С прижизненной эпитафией. От провидения: « ЗДЕСЬ ПОКОИТСЯ БЕЛОБОКОВ АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ - ОСНОВОПОЛОЖНИК ЖАНРА» *** А дня через два новое известие: -Вы знаете, сайт неожиданно открылся -И что там? -Этот сайт принадлежит писателю Бородыне А.С. -Да-да, я его знаю. Но он уже лет 10 живет в Германии... -Ну да, это германский сайт... *** Я вспомнил. Саша Бородыня. Четверть века назад его привели в мой дом. Представили: писатель. Своих книг он, слава Богу, мне читать не предлагал. И с ходу увлекся любительским кино. И сделал некоторые успехи... А в перестроечные времена надолго исчез. Потом возник. С изданными бестселлерами. Талантливыми, на самом деле. Но литература скоро ему надоела. И он её бросил. Вместе с родиной. А в Германии занялся любительским видео. И за эти годы раза три приезжал. И показывал свои фильмы. Весьма любопытного свойства. *** Но оставалось непонятным главное. Как это он меня определил основоположником жанра. Ну ладно, в российские времена он меня почитал учителем. Хотя, не помню, чтоб я его чему-нибудь учил. Скорее - он меня. Ну сидели, ну выпивали, он - побольше, Я - меньше, по-ученически. Своих фильмов у меня тогда не было. Так что ни о каком жанре и речи быть не могло. А когда он приезжал из Германии, то показывал своё. Ну сидели, ну выпивали, он - меньше, я - больше. Его школа. А до моего жанра и дела не доходило. И вот - «основоположник»! Как догадался?.. *** А тут и сам Бородыня, с очередным визитом. Ну выпили. Я и спросил. Он говорит: «Ты уж извини. Случай такой был. Каково русскому в немецчине! Тоска заела, а не с кем ни выпить, ни поговорить. Тут я и вспомнил, как мы с тобой... С тобой, ведь, Александр Борисович, - жанр особый. Ну, я выпил и залез в интернет. И начертал на этом вселенском заборе: БЕЛОБОКОВ АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ - ОСНОВОПОЛОЖНИК ЖАНРА: И как-то от души отлегло»: Ну, выпили мы с писателем Бородыней ещё, Я - побольше... *** И не скажу, чтоб я был сильно разочарован открывшейся посконной истиной. Да, воздушный замок приятных мистических предположений почти растаял... Но не бывает ничего случайного. Надо искать закономерность... И тут в памяти высветилась строчка. Из книжки одной моей знакомой. Которой я как-то как бы нечаянно помог. Строчка про меня: «Всегда интересно, через КОГО Господь творит свои дела». Действительно, может не нашлось у Господа другой возможности передать обнадеживающее послание, как через страждущего писателя. Вот она - сущностная закономерность! *** Да и если все проще. И если я основоположник именно того жанра, который на самом деле имел в виду писатель... То, ведь нас, основоположников, в истории человечества - считаное число! Какие люди! Какие имена! И вот - БЕЛОБОКОВ АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ! *** Так что завещание о надгробии оставляю в силе. ************************************************************** 2006г.