Александр Белобоков

 

Я помню...

Чудное мгновенье... произошло 7-го февраля 75 года...               В тот день меня познакомили  с молодой особой, почитательницей Пушкина.                          Не всегда мы умеем отдать должное нашим друзьям и подругам.               А я с некоторых пор стараюсь.               Хотя это, как вы скоро поймете, опасно для здоровья...               Начну с констатации досадного факта: вожделенным  успехом у прекрасного половины человечества я никогда не пользовался.              И редкими восторженными состояниями душевных полетов я не успевал зарубцовывать шрамы от частых обид.              Определенный перелом произошел после моего знакомства с Володей Грудским.              Неуемный мечтатель, он жил во имя тех самых полетов.              И налетал немало часов.              Хотя, эти головокружительные воспарения, как правило, были непродолжительными.             В одних случаях они заканчивались вынужденными посадками.                 В других - своеобразной морской болезнью.             Однако, к долгосрочному нарушению нравственного здоровья это не приводило.              Напротив, краткие приступы разочарования буквально налету сменялись еще более неумеренными восторгами новых очарований.                                                                                                                                     Талант восхищения прекрасным редкостно сочетался в Володе с искренней и неистощимой потребностью осчастливить ближнего.              Судя по всему, самым ближним в те времена оказался именно я.              И  Грудский с маниакальной интенсивностью знакомил меня с новыми подругами бесконечной череды своих подруг.                        В результате, я довольно скоро распрощался с остатками комплекса неполноценности.              Просто, подруги его замечательных подруг, все до одной, вели себя со мной, более чем  приветливо.              И я вскоре кое-что понял.              Я обнаружил, что мир моих полетных мечтаний до знакомства с Грудским был неосознанно ограничен.              В генетическом или, если угодно, социальном плане.              Простой анализ выявил, что мой вожделенный контингент состоит из персонажей одного типа.              Из категории "смазливых продавщиц".              Категории подавляющей.              Всех нас.подавляющей.              А подружки володиных подруг, как на подбор, оказались представительницами иной категории, редкой.               Они были интеллигентны.               И всю тонкость и глубину моей натуры под силу  было ощутить и вытерпеть только им.

Фото Белобокова Александра Борисовича, 20 июля 1975

              А несколько позже я понял еще кое-что.

              Формула "любовь с первого  взгляда"

в отношении моей персоны никогда не действовала.

              Немногие мои победы всегда были, как говорится, трудовыми.. 

              Теперь все происходило иначе.

              Славные подруги володиных подруг

сразу распахивались навстречу.

              Будто еще до первого взгляда, до первого слова

предвкушали наш совместный полет.

              В чём секрет?

              Выяснилось, что срабатывала сила предварительного внушения.

              Надо знать Грудского.

              Увлеченный, взволнованный,

чистыми глазами в ясные очи,

поставленным бархатным баритоном

Володя внедрял свою установку

в самую суть трепетного организма

очередной  пассии.

              Он вводил в податливый организм

искренние и богато аргументированные

восхищения.

              Мною, своим другом-товарищем.

              Это была мощная реклама.

              Социальная, если угодно.

              И устами Грудского она работала на все сто.

              Даже опосредованно, через подруг.

              И они являлись пред мой взор готовенькими.

              Одна милей другой, кстати.

              Но, что говорится, сердцу не прикажешь.

Венцом творенья,

Верхом совершенства

оставались, некуда деться,

смазливые продавщицы!

              А, взлет и воспарение

Я испытывал, разве что, в сновидениях...

              И наступило, непримечательное поначалу,

7-е февраля 75 года...

              Погода в тот день было препакостнейшая.

              Из дома меня могло вытащить только 

свербящее молодую душу желание полета.

              Полупридушенное, правда.

              Придавленное богатым предшествовавшим опытом

бескрылых знакомств.

              Романтические иллюзии едва теплились

в самой глубине моей изнывающей души...

              И вот поворотный звонок коммуналки в Обыденском...

              И через мгновенье во мне зазвучал

божественный стих, пушкинский, как прояснилось потом.

              Это подруга подруги, Наташа, открыла дверь.

              И дыхание замерло.

              Передо мной явилось

то самое!

             "Мимолетное виденье"!

             Живые глазки-вишенки.

             Вздернутый носик

             Чувственный рот.

             Изящная фигурка.

             "Гений чистой красоты"!

              В немом восторге

я переступил порог комнаты.

              И за ним я увидел нечто.

Не менее умопомрачительное.  

Там стояла громадная корзина...

с горой пустых бутылок.

             Это был окончательный аргумент.

             Нокдаун!

             Я был сражен.

             Бесповоротно...

             И мы сидели за столом.

             И пили кристальный напиток.

             И тайна ее сокрывала черты.

             И бархатный  баритон Володи

неуклонно навевал девушкам приятные иллюзии.

             И мы пили кристальный напиток.

             Не помню, тогда ли она в первый раз произнесла

свои восхитительные фразы:

                                  "Не тот солдат, так этот".

                                  "Каков поп - таков и приход".

                                  "Даденному - даденное".

                                  "Ах, оставьте меня, я фригидна"...

             О, души прекрасные порывы!

             И мы пили кристальный напиток.

             И все, что ни слетало с ее уст

под аккомпанемент плавного покачивания милой головкой,

было  наполнено глубоким содержанием.

             А может, не имело абсолютно никакого смысла.

             И это, в сущности, одно и то же.

             Потому что, так или иначе, завершало образ

полнейшей прелести чистейшего образца.

              И мы пили кристальный напиток.

              И я замирал в состоянии,

близком к предвкушению полета.

               И в какой-то момент тактично исчезли Володя

с подругой.

               И я нашел в себе смелость

пригласить божественное создание к себе в дом.

               И мы отправились ночью в Мансуровский,

где я обитал в те времена,

в пешей близости от Обыденского.

               И я ввел божество в мою халупу.

               Основательно залеженную

многочисленными приятелями и приятельницами.

               И божество вымолвило проникновенно:

                             "Каков поп, таков и приход".

               И уж не помню, чем, кроме кристального напитка,

я осмелился занимать тогда богиню.

               Помню только ее тонкое, изысканое замечание:

                              "Вкусно, вкусно, вкусно, вот"...

               И еще помню, что полет был отложен.

               Но помню и его сладчайшее предвкушение.

               Которое, каждый знает, куда пронзительней

самого полета.

               А ранним утром я проводил  ее...

               И блаженно разгадывал прощальный афоризм:

                               "Даденному - даденное",

мечтая об отложенном воспарении.

               И оно произошло через четыре дня и четыре ночи..

               Оно случилось как раз между ее умопомрачительным:

                              "Ах оставьте меня, я фригидна!"

и  сакраментальным:

                              "Не тот солдат, так этот"...

               Через год-другой упоительных полётов

я заметил,

что со мной произошла важная метаморфоза.

               Меня перестал будоражить

контингент "смазливых продавщиц".

               Отворотила добрая фея Наташа.

               Навсегда...

               Как говорится "Я встретил Вас - и всё..."

               И прошло три десятка лет.

               И немало мы налетали раздельно...

               Но каждый год отмечаем  с Наташей

наше 7-е февраля.

               И Наташа обязательно поднимает

кристальный напиток.

За ту подругу, Лену Дудину.

               А я - за Володю Грудского.

               И подругу моей подруги Тани Леру,

которая меня подружила с  Грудским,                             

осчастливившим меня знакомством с Наташей.

               И подругу Тани другую Наташу,

что в свою очередь свела меня с Таней,

благодаря кому я познакомился с Лерой,

в результате чего подружился с Володей Грудским,

а тот  и привел меня к Наташе.

               И тогдашнего мужа другой Наташи Пашу,

которому я благодарен за честь знать ту другую Наташу,

что познакомила  меня с Таней,

чья подруга Лера связала меня с Грудским,

кому я и обязан знакомством с Наташей.

              И, наконец, друга Паши Сашу Гуничева

(запомните эту фамилию!),

который позакомил меня с Пашей,

который познакомил с другой Наташей,

которая познакомила с Таней, 

которая познакомила с Лерой,

которая познакомила с Володей Грудским,

который и познакомил меня с Наташей.

             Итак, каждое 7-е февраля мы с Наташей

выпиваем за Володю Грудского и за Лену.

             Но это не все.

             Тост - тостом.

             А дело - делом.

             Долг - платежом.

             Я не остался в долгу ни перед Леной Дудиной,

ни перед Володей Грудским.

             Лена Дудина года через три стала Леной Усовой.

             По фамилии моего школьного приятеля  Генки.

             Которого я с ней  познакомил.

             Правда, свел я их, как скоро выяснилось,

на его, генкину, беду.

             Но иногда я нехорошо думаю:

может так ему и надо?

             Ведь от него, записного сердцееда,

я ни единой  подружки не видел!

             А Володю Грудского я настиг платежом лет через 10.

             Тогда я познакомил его с  подругой моего друга Алика,

Татьяной.

             И Татьяна, похоже, стала

окончательной подругой Володи.

              Обидно, правда, что

не видать мне теперь подруг его подруг.

              Зато Володя  с Татьяной, кажется,  довольны.

              Говорят, что каждый год в день своего знакомства

они поднимают за меня тост.

              Хотя, по справедливости, надо бы и за татьяниного Алика.

              И за тех, кто меня с ним познакомил.

              То есть по цепочке назад.

               За Надю.

               За Таню.

               За другую Надю.

               За Рафика.

               За Мишу.

               За Игоря.

               Наконец за Сашу.

               Заметьте: за того же Сашу Гуничева.

               Это со стороны Татьяны.

               А со стороны Володи - за ранее упомянутых.

               Лену.

               Леру.

               Таню.

               Наташу.

               Пашу.

               И, наконец, за Сашу.

               Напомню: за того же Сашу Гуничева.

               Гуничев - в начале обеих ветвей.

               Выходит, если б не он, не было бы у меня:

Нади,

Тани,

другой Нади,

Леры,

другой Тани

и другой Наташи.

               А Володя Грудский остался б без Татьяны.

               А я, страшно подумать - без Наташи.

               Да и Наташа без меня.

               И Татьяна без Володи.

               Впрочем, без Гуничева не было бы и самого Грудского.

               Так что и  говорить было бы не о ком.

               И не о чем.

               Разве о непознакомленном с Леной Дудиной,

 а, значит, так и пребывающем в безмятежности,

Генке Усове.

               Но что говорить о пустом.

               А  вот о Саше Гуничеве сказать должно.

               Если разобраться в моей биографии,

то получается  невероятное.

              В это трудно поверить,

но ему я обязан знакомствами

чуть не со всеми подругами моей жизни.

              Отчасти - непосредственно,

              В основном - опосредованно.

              Сам Гуничев, к слову, вряд ли  догадывается

              о своей чудесной роли

              в моей жизни.

              Ведь мы общались всего-то лет десять.

              До 73-го.

              Дальше дороги наши разошлись.

              А ветви гуничевские всё плодоносили...

              И если  подвести итоги,

то за Сашу,

по справедливости,

мне следовало бы пить, наверное,

половину дней в году.

              А уж для полной справедливости -

и за опосредованных.

              И, конечно, за непосредственных...

              У-у-у-у-у.

              Нет, друзья, так нельзя.

              Как показывает невеселый исторический опыт человечества,

стремление к справедливости надо ограничивать.

 

 

02 августа 2006

 

Первое название - "Цена полета"

Фильм
«Фрагменты интимной жизни Натальи Расстригиной»