Я позвонил ему сегодня,

тридцать первого марта

две тысячи девятого…

Мне ответил голос из семидесятых…

-------------------------------------

Игорь Михайлович Смирнов.

Внешность и манеры -

ни дать-ни взять -

Пьер Безухов.

А наречён нами был

Кулебякой-с-яйцами.

Ну - ни дать, ни взять.

***

Он

задружил меня

у Пауэрса.

Которого к тому времени

ещё не выпустили.

Потому, что пока не посадили.

Он ещё не был шпионом.

А, значит и

Пауэрсом.

И имя его с фамилией

Звучали

вполне законопослушно:

Александр Трофимов.

А фамилия даже

совпадала

с фамилией

сурового

стража закона

генерал-полковника

Анатолия Трофимова.

Который в те времена

ещё не был

генерал-полковником.

И ещё не ушёл

от забот

о государственной

безопасности.

И его ещё не сразила

килерская пуля.

И он,

пока что,

не разрабатывал

дело однофамильца.

Да и дела ещё не было.

И нарекать

Сашу Трофимова

Пауэрсом -

на ум не шло.

Ну,

не

давал

он

повода.

Даже мыслями -

ну, ничего…

Тем паче – враждебного.

Хотя

бесов

из Саши

изгонять

было

впору.

Да некому.

До

поры…

Но это - другая история.

и некая,

скромного вида,

дама.

Сашиного,

как я решил,

сердца.

Звали барышню Вера...

Больше про неё

я ничего тогда

не понял.

Пылкое воркование

Игоря,

вперемежку

с деловыми сентенциями

Саши,

не оставляли пауз

для общения.

Надо ли говорить,

что Вера,

хоть и предстала

девушкой

глубокомысленной,

в тот момент,

определённо,

не могла и

догадываться,

что судьбе её

перейти

из сашиных рук,

страждущих

в мои руки,

трепетные.

уготовано

Игорь Михайлович,

выйдя

со мной

из трофимовского

дома,

отпустил нижнюю губу,

поправил тяжёлые очки,

отчаянно

опорожнил мерзавчика

и обречённо

потопал

восвояси.

Ни с чем.

Вернее - ни с кем.

То бишь без Веры.

С которой

как выяснилось,

он пришёл...

А она...

Кто б мог подумать!

Возьми да останься

у Саши...

      ***

Нет,

если быть точным,

Вера потом появлялась.

Однажды.

У меня в Мансуровском.

Но толком познакомиться

не привелось и тогда…

***

Тут в самый раз –

об Игоре Михайловиче.

Он был завсегдатаем

бесчисленных светских раутов.

Там,

с пленительной улыбкой

Игорь Михайлович

плавно

перемещался

среди гостей.

И ни одна

прекрасная,

менее прекрасная

и просто

носительница

вторичных признаков -

не оставалась обделённой.

Его восхищённые возгласы:

«Очаровательно!»

«Очаровательно!»

И пылкие призывы:

«Ваш телефончик»,

«Ваш телефончик»

слышались то из одного,

то из другого угла…

В минуты уединения

Игорь Михайлович любил

Листать свою телефонную книжку.

Тогда пухлые губы его шевелились.

И потрёпанная книжка казалась

Псалтырём в руках праведника…

***

А ещё он очень любил сказки.

Казалось, что нет на Земле

такой народности,

чьих сказок

Не было б

в его коллекции.

А сказок народа

пополоки

у Игоря Михайловича

было

даже

два

экземпляра.

И он,

пользуясь

светской

своей

восстребованностью,

искал

в ту пору

выгодный

обмен.

Но это –

между прочим.

***

Так вот. Мансуровский,

Восемнадцатое мая

Семьдесят четвёртого.

То был уникальный вечер.

Вечер, можно сказать, надежд.

Надежд, данных нам

преимущественно

Игорем Михайловичем.

Две Надежды -

не поверите -

Константиновны.

И одна Надежда -

Андреевна.

Одна…

Но -

ка-ка-я!..

Она

ещё

не была

гражданкой Чехословакии.

Потому что

ещё не вышла замуж.

За кинооператора.

То есть уже развелась

с кинооператором,

но с отечественным,

Но пока не с

кинооператором Палканом,

с которым

я ещё её не познакомил,

а с совсем другим.

А не вышла ещё за

кинооператора из ЧССР,

куда ещё не отбыла.

Да и как уедешь?

Если Наде только

предстояло

стать Уазиком.

А  Рафик

едва-едва

появился

в её жизни.

Надежду Андреевну,

кстати,

Игорь Михайлович

выклянчил

на тот вечер,

как сказали б теперь:

«в порядке бартера».

У зажиточного

на сей счёт мужика.

Лимитчика Вайнштейна…

***

К Надеждам

были и Вера и Любовь.

Про Любовь, как частенько бывает,

сказать нечего.

А вот Верой явилась

та самая,

возвращённая

из-под Трофимова

скромная Верочка.

Как обнаружилось -

Сергеевна.

И перекинуться бы нам

хотя б парой фраз.

Да когда там…

Ведь явились и иные дивы.

Дивные…

Совсем юная -

Светлана.

Андреевна.

Будущая Оказия.

Сестра Надежды Андреевны.

И...

отдельной строкой -

Галина Николаевна.

Она ещё не отбыла

На ПМЖ.

В ГДР.

Потому как для сего

надлежало стать госпожой

Шуман.

А где искал в тот момент

геноссе Шуман?

А кто его знает - где…

***

А вот наш племенной,

Ослик Иво

всегда  был тут как тут.

Нет, не подумайте,

что я такой дурак,

чтоб так сразу

кликать осла,

огнедышащего…

В очередь, в очередь…

***

Ну, вот.

Галина Николаевна

взошла в дом

вместе с Игорем Михайловичем.

В образе его

персональной

дамы...

И он был при ней.

Неотлучно.

Остальным барышням –

Лишь знаки внимания.

Явно заинтересованные,

но приличествующие ситуации...

Да так случилось,

что к концу застолья,

в какой-то момент,

Галина Николаевна

исчезла.

***

Игорь Михайлович бегал, искал.

А пока искал,

отчалила с кем-то

будущая Ниагара.

Он – в розыск.

По закоулкам.

Да где там!..

А тем временем

убыла Надежда Андреевна.

И сестрёнку прихватила.

Он было - за ними...

Да, как говорится  -

и след простыл.

Вернулся пылкий юноша –

а в доме один я.

Помрачнел Игорь Михайлович.

Ослабил нижнюю губу.

Опрокинул мерзавчика.

Поправил тяжёлые очки.

Да уковылял.

Расстроенный.

И одинокий.

Читать сказки народа тоахиро…

Что тут скажешь...

***

Ну, добавлю только.

Что,

когда я

закончил

мыть

да подметать,

Галина Николаевна вернулась.

И осталась...

***

И только в семьдесят девятом,

в жарком июне,

когда в

шестиметровые

коммунальные

апартаменты

милейшего

Митрича

скромный друг его Слава

ввёл

божественную Веронику,

будущую Гейзер,

а с ней -

великолепную

подругу её –

час пробил.

Сей подругой

оказалась

именно она.

Незабвенная

Вера Сергеевна.

И вот теперь уж

Вера вошла всерьёз.

***

И,

как сказано было -

надолго…

И тогда только

дано было мне

узнать,

что

шесть лет назад

она уже не была 

Верой Черновой.

И Верой Авруцкой

практически

тоже.

А в Черновых нынче,

в июле семьдесят девятого,

чудесным образом,

ходила

та самая

подруга Вероника.

Которая,

пока что,

по состоянию на

восемнадцатое июля,

ещё не успела

сделать меня

участником

ряда экстремальных,

фонтанирующих

ситуаций,

и объектом

горячих неприятностей.

Без следа поглотивших

тонкий аромат воспоминаний

от дарованных ею же

мелких

незатейливых

радостей.

***

И даже не успела ещё

побывать Гейзером - 

то есть – ни малейших опасений.

Тогда, в июле,

никто не мог знать,

что подругам

предстоит,

набрав обороты,

уверенно обрести себя.

Веронике -

как Гейзеру -

в смысле жгущих способностей.

Вере -

как Ниагаре -

со смыслом…

да и без оного.

Они ещё не сподвигли

иных приятелей моих.

Кого - на

горячий взлёт,

кого - на

прохладное низвержение.

А кого-то – на холодное приземление

после горячего вознесения.

Или - на обжигающее воспарение

После обмораживающего утопания.

***

И мне,

романтическому

провокатору событий,

пока ещё,

ни в июле,

ни в августе

не пришлось,

поступиться

непререкаемыми,

казалось,

принципами.

В отношении

братьев наших меньших.

Потому что

режиссёр Эпизодов,

как я узнал после,

в тот момент

из предмета мечтаний

прелестных подруг

едва трансформировался

в предмет вожделений.

Однако, забегая вперёд,

Скажу

о режиссёре Эпизодове -

что пределом

мечтаний и вожделений

стать ему суждено не было.

Перед Гейзером

открывался

долгий и славный

(вспомнить

хотя бы

Сорокочлена!)

путь...

И Ниагаре,

человеку

активной

жизненной

позиции,

ещё предстояло

осуществиться

с нашим участием

и поддержкой

сначала -

Верой Котловой..

Потом,

с нашей деятельной помощью -

Верой Винниковой..

***

Ну, а затем  -

при нашем

удачном

содействии

и в порядке

апофеоза -

Перевертовой......

Женой Дениса Перевертова..

Пламенного публициста,

которого всегда отличал

верный выбор объекта…

Но это совсем уж  

другая история,

Да и тема - иная…

***