ВГИК был маленький, и люди с нормальной памятью могли всех помнить в лицо. Я работал в фильмотеке, на видном по тем временам месте. Ведь о том, какой новый фильм покажут сегодня, мы знали первыми. И мы были популярны. А Надя работала монтажницей на Учебной киностудии, где я нередко проводил время. Так что её облик был мне вполне знаком… Потом я видел её за прилавком магазина «Книжная находка», а позже и в уникальном киношном магазине «Книги-подарки», в Столешниковом. К тому времени и относится, как я полагаю, наше знакомство. Но поначалу мы повстречались с тоже вгиковской сотрудницей Милой Курзиной, когда та работала уже на «Вузфильме», а мне приходилось бывать там, тоже по делам уже не вгиковским. Мила Курзина, как и Надя, была мне известна по ВГИКу исключительно визуально. Но будучи, в отличие от меня, девушкой весьма решительной, она, увидев в коридоре «Вузфильма» знакомое лицо, запросто заговорила, потом перезвонились, а Надя оказалась её самой близкой подругой. Ну, и с тех пор они попали в круг моих бордельмейстерских забот. И вскоре, к моему недоумению, выяснилось, со слов Нади, что она, Надя, среди прочего, отлично помнит, как рыдала у меня на плече в фильмотеке в своём очередном неутешном разладе с возлюбленным Сашей Ковальчуком. Но с ещё большим изумлением узнал, уже от Милы, что она, Мила, всегда была особо расположена ко мне, ещё даже с довгиковских времён, когда я со сцены Центрального детского театра на какой то дискуссии воззвал к аудитории: «Понимаете, искусство вечно!»… Меж тем, как в этом самом театре я вообще был всего раз и в отнюдь не искусствоведческом возрасте: тогда всем вторым «Б» мы были на умопорачающем спектакле «Репка»… Несмотря на мое робкое сопротивление, истории эти ностальгически повторялись из раза в раз, и я, кажется, даже поверил в то, что был их участником, и немудрено: ведь эти неоспоримые факты предлагали меня в весьма благородном виде.