Через 40 лет после последних общений с Наташей, незадолго до её ухода из жизни, я отыскал номер телефона. И позвонил, и признался впервые, что девушку, столь привлекательную как она, я никогда не встречал, ни до, ни после. А она ответила, что ей никто за всю жизнь ничего подобного не говорил. Это странное заявление кажется мне кокетством. Я помню её изумительнейшим существом, в котором было всё, что в высшей степени соответствовало природному, заложенному в меня облику любимой. Но рядом с Наташей был мой товарищ, Володя Грудский, и я никогда, ни намёком, ни взглядом не обнаруживал своего тайного расположения. Правда, меня могли выдать отснятые мною её портреты, точнее - их изобилие. Когда мы делали фильм о Зине, я, поначалу, вопреки своему принципу документализма, хотел те самые снимки смонтировать как эпизод моего увлечения «на стороне». Соблазн возник не только под магией очарования Наташи, но главным образом потому, что её портретов из того периода оказалось намного больше, чем фотографий Анны Александровны, реального предмета моих тогдашних увлечений. И эпизод этот мы смонтировали… Но, потерзавшись, я, вдобавок к моему главному принципу, нашёл в себе ещё один резон, сформулированный так: «Нехорошо присваивать чужие награды». И эпизод мы сделали заново, и восторжествовала Анна Александровна, из трёх снимков которой и был смонтирован один из невекторных пунктиров моей личной жизни.